ivanov_petrov (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
ivanov_petrov) wrote2019-05-12 07:58 am
ivanov_petrov) wrote2019-05-12 07:58 am
Entry tags:
Выделение объекта исследования
Элинор Остром. Эволюция институций коллективного действия. 2013
(Это третья за недавнее время наглая рецензия на выдающуюся во многих отношениях книгу, которую я критикую и рассказываю, отчего именно там проявляется некая общая ошибка. Так что можно считать, что как многие пишут, отчего им не понравился тот-то фильм или сериал, я пишу, отчего нехороша такая-то книга. Или хороша.)
Книга на нобелевку, многохвалимая. Новая институциональная экономика. Тема сверхважная. Но...
Почему важная тема. Это о том низовом уровне самоорганизации, который должен пронизывать всю хозяйственную жизнь социума. И - о ресурсах общего пользования. Низовая экономика... Есть верхняя, капитализм - глобальные потоки капитала, макроэкономика, виртуальные деньги и все дела. И есть другое - рынок, ремесло, то, чем и как снизу живут. Там где кредиты нужны до ста баксов, и неизвестно, смогут ли отдать, где меняют обязательства - ты мне вот это сделай, а я тебе вон то натружу, потому что деньгами это больно дорого выйдет. Это сети микрокредитов в третьем мире, зачеты обязательств через цифровые системы и банки, для которых это занятие почти бесприбыльно - много неописанных и неизвестных науке чудес в толщах того, что вроде бы является экономикой, но никогда на верность теориям не проверялось в связи с крайней запутанностью реальных отношений.
Автор выделяет ситуации, когда некоторое число пользователей может работать с общим ресурсом, который почему-либо нельзя разделить на индивидуальные кусочки собственности - как воздух или океан. Это касается ситуаций типа рыбной ловли или ирригационных систем. И вот собственники должны как-то договориться и потреблять общий ресурс. Тут впутывается дилемма заключенного и еще несколько экономических модных задач. Если очень надо, собственник склонен нарушить договоренность. Засуха - сад погибнет - берет воду из канала вне очереди, и пусть осудят (если узнают) - без воды совсем кирдык. И таких ситуаций много - и общего пользования, и проблемы безбилетника.
Автор в книге подробно рассказывает об изучаемых проблемах. Я не буду пересказывать - там и коллекция литературы по теме (разыскать работы с описанием случаев было трудно). И формализация частных случаев, сведение их в таблицу, выделение моделей поведения, формальных черт возникающих организаций (институтов), и оценка, как они работают. Там и способы договора, и санкции за нарушение, и выявление нарушений - много чего, достаточно интересного. Автор выделяет важные моменты, на основе многих случаев - без чего такие системы вообще неустойчивы и распадаются, с чем они могут существовать долго.
Но я не об этом - потому что это все предмет для автора специальный и нобелевский лауреат сделал свою работу, ее можно прочесть. А меня постепенно заинтересовало вот что.
Я обратил внимание, как топорно, плохо сделано описание самих "объектов" - частных случаев. Это было моим первым впечатлением. Злясь на плохие описания, я вспомнил, где еще это было. У меня подобрался ряд наук, где совсем не умеют описывать частные ситуации. Я не все назову, примеры - чтобы было понятно. Это, скажем, социология, экономика, физика. Понятно, что люди умные и талантливые есть везде, и умение описывать не скрыто. Они могут. Просто установления науки, ее основные требования, ее воздух - делают это ненужным, и потому обычно они не умеют. Для сравнения - хорошие описания можно увидеть в работах по этнографии, медицине и в биологии (ну, пока).
Причина примерно такая - в этих науках - общественных и "точных" естественных - считается, что описание частного случая не нужно - работают с моделями. Мы же все равно не схватим все случайные детали примера, да и не надо, нам надо ухватить закономерности и построить модель. Поэтому всё, что говорится, пестрит бесчисленными упоминаниями о модели - и до описания реальных ситуаций, и вместо них, и в качестве результата. По сути, люди вообще не знакомы с теорией наблюдения за реальностью, они заняты не наблюдением, а совершенно иным делом: конструированием. Наблюдение предполагает описание того, на что ты не воздействуешь, а конструирование, напротив - активное созидание того, что прежде не было. Совершенно разные действия. И в этих науках создается новое - модель. Понять, зачем перед этой важной деятельностью, которая и является для них целью познания (построить модель...) надо наблюдать и как, собственно, эту тривиальную операцию проводят - невозможно. В защиту этого "модельного" образа мыслей бесчисленные технари готовы говорить долго и со вкусом. Итак, оправдания и выдача разрешений именно на такую методологию имеются в изобилии, так что это не "объективная критика" работы, а мое впечатление.
Ладно, заметил и дальше пошел читать. Ну, не умеет, ладно. Я морщусь, но разбираюсь дальше. Да, она, как это положено экономисту, переводит задачу в некий модельный пример извлечения прибыли и смотрит сочетаемость условий - вот вам краткосрочная выгода от "воровства блага", вот долговременная польза, если все соблюдают, вот возможное исчерпание общего ресурса при безразмерных тратах - в общем, понятно. При желании все это можно забацать в формулы и считать. Собственно, так и делают. А примеры там нужны, чтобы отследить, как в реальности взаимодействуют факторы. Скажем, в одном случае мониторят воровство так-то, в другом эдак, в одном штрафы за нарушения низкие, в другом высокие - как влияет на то и это.
И все хорошо, и вот я уже дочитал до выводов, автор - человек порядочный, работа качественная, и там есть выводы из сравнения, вот тебе, читатель, разобранные частные случаи (институты некоторые там функционировали лет по тысяче... И записи по векам, так что можно сопоставлять, как сказывалось такое-то изменение услоивй на иных параметрах). И опять обращаю внимание - мелькнуло, но, думаю, показалось, не могла же она...
Не показалось. Там вот какая штука. Значит, распределены места ловли рыбы или там порядок запускания воды из каналов. Есть проблема нарушений (безбилетника). Всякий раз, во всех почти примерах - это такие тесно сомкнутые общины, в некоторых случаях родственным связям внутри общины - не по одной сотне лет. Общины маленькие, не больше нескольких сотен людей, а то и всего несколько семей. Представляете эту жизнь - мужики рыбачат пятую сотню лет вот на энтом самом месте, дед тут утоп, батя с братом, теперь вот сыновья пошли в море. Друг друга знают семьями, веками - не то что как облупленных, а просто вплоть до черточек характера дедов, типа эти рыжие всегда были с подлянкой, еще ихний дед у моего деда снасть упер. Или, напротив - у него дед деда моего спас, без него быть тому на дне, а вытащил. И вот в этой ситуации слипнувшейся друг в друга жизни...
Автор смотрит на штрафы, риски, цену неудачи, риска воровства и все прочие показатели - внутри модельной задачи. Она выделила свою задачу - ее интересует использование общих ресурсов. И она выделила ситуации, модельные примеры - вот эта ловля рыбы, вот эта ирригация, вот этот ресурс, который может принести доход, вот пользователи-владельцы, присваиватели выгоды, вот их договоры по использованию, их риски...
Она считает только в рамках данной производственной деятельности. Понимаете? Самым искренним образом. В ее методологии существует изолированная ситуация использования данного типа ресурсов (общих, неразделимых) - и способы экономического решения данной задачи. А рядом будет другая задача - и другой тип решения. Типа, ясно, что в своем огороде они по иным принципам хозяйствуют, иначе делят. У нее воровство, нарушение слова, поимка нарушителя и взыскивание с него штрафа происходят только, исключительно в рамках данной экономической задачи.
Но подумайте - ясно же, что люди не делятся на такие задачи. Кто там чего сопрет - об этом же будет всем известно в этой общине, это же скажется на множестве отношений... Я не уверен, что надо дальше объяснять. Вроде нормальному все ясно. Но вот нобелевский лауреат не видит. Там есть замечание - редко такие замечания там встречаются... Посчитали: удивительная редкость нарушений, говорят. Из 20000 возможных случаев нарушений (не важно, как считали - не в этом дело) за типа 200 лет - всего 250 хоть каких-то нарушений. То есть, говорит автор, хотя штрафы довольно низкие (удивляется: чего-то они там такие низкие, ведь выгода от воровства может быть намного, намного больше) - но вот, система устойчива, значит, меры мониторинга достаточны.
То есть нет представления, что есть честные люди - это лишняя сущность в задаче. Это ведь вполне можно описать экономически - насчет долговременной пользы. Честный человек считает эту долговременную пользу, нарабатывает репутацию и пользуется ею, и ему ясно, что один раз даже много украсть - большой риск, он порушит многолетнюю репутацию своей семьи. То есть черты характера (вроде честности, верности слову и пр.) тоже существуют, это реальность, так же, как реальны договора, связывающие этих людей.
Но этого места в рассуждениях автора-экономиста нет. Почему? Потому что она мыслит экономическими ситуациями, отсюда - модельными задачами. В которые извне, фишками-юнитами, входят люди-деятели. Они присутствуют только в пределах данной задачи. У них нет памяти о других ситуациях своей жизни, о сходных задачах (не только ресурсы общего пользования можно воровать). У них нет многовековых знакомств и роднения семьями. Они все - на новеньких, просто считывают риск попасться, если вот сейчас спереть, причем риск - только в соотношении с возможной выгодой от дальнейшего использования данного, только этого продукта, или - риск наложения штрафа, который может быть весьма низок. А ведь правила, вытекающие из "характера", из личности человека - это зародыши социальных институтов. Есть люди, для которых важно "честная игра". Есть - кому "наших бьют". Или - "слово было дадено". Это всё разные институты, которые быстро появляются, если люди сходного типа объединяются.
Удивительная асимметрия. Автор легко понимает ситуации вот какого типа. В результате не до конца осознанных действий пользователей они сталкиваются с возникшим неделимым ресурсом, о правах пользования на который надо договариваться. То есть ситуацию многих отдельных пользователей и неделимого ресурса она легко ловит. А то, что каждый пользователь неделим и как целое присутствует во множестве хозяйственных (и иных) задач - не ловит. Неделимость пользователя ресурса непонятна, а неделимость ресурса понятна. Если вглядеться, видна у автора и неделимость со стороны человека - только она приписывается не человеку-субъекту. Это - государство. Автор способна заметить, что в проблему использования неделимого ресурса замешивается некая инстанция, которая действует еще много в каких задачах и обладает некой субъектностью - для нее это государство. Чиновники, полиция и пр. Государство в этой задаче видят, а человека с правила поведения - нет.
Возвращаясь к началу. Автор не умеет описывать реальность, в ее науке не умеют ставить такую задачу. Реальность мыслится как законосообразная, математизированная (воплощенная со случайными огрехами). Автор мыслит моделями. Из каждого примера она добывает случай реализации абстрактной модели, и собственно описывает только модель - как наиболее ценное, с ее точки зрения. Поэтому автор "не подозревает", что вообще-то есть такая штука, как культура (общая, более или менее терпимая к тому или иному пороку; где-то воровать не слишком зазорно, где-то - смертельно). Есть личная культура, связывающая для данного человека все области его деятельности - он все свои задачи решает с помощью своих личных качеств, как он разные вещи делает одними и теми же руками. И человек может быть весь ворюговат или, напротив, честен. Всего этого тривиального автор не принимает в расчет и как бы не видит. Хотя описывает именно условия пользования общими ресурсами и - казалось бы со стороны - ее должно крайне интересовать, как какая культура решает эти вопросы, это же сразу очевидно, что это не чисто-экономические вопросы пользования, а зависимые от многих культурных установлений. Она же занимается социальными институциями, они же насквозь продукт культуры. То есть попытки изучать институты с таких позиций - " с негодными средствами", а других-то нету. Они вообще иначе не умеют.
Операция выделения объекта исследования чрезвычайно плохо изучена, и вне наук с давней традицией описания и наблюдения не проговорена. Считается тривиальной. ну, как - берем объект и наблюдаем. Типа, записываем, что там как себя ведет. Где подвох? Есть подвох. Вот он: после того, как исследователь утвердил нечто как объект, не существует в методологии изучения процедур, которые позволили бы изменить границы объекта или отменить его существование. Любые экспериментальные работы уточняют характеристики объекта, но не его существование. Чтобы объявить объект несуществующим (или переназначить его границы), надо изменить теорию, сменить картину мира у исследователей, и начать всю проработку с нуля. Это - теоретическая революция, после которой все начинается заново. А регулярного способа изменить границы объекта в рамках ведущихся исследовательских работ, проверок и уточнений - нет. Дырка от бублика обладает собственным поведением, если выделена как объект, и можно при желании составлять коллекцию "дырок", которыми наука занимается, зная, что это "дырки", то есть там вообще нет объекта. Просто методология не позволяет отделять несуществующее от существующего, или иначе - позволяет работать с несуществующим как с существующим. В этом смысле научная методология чрезмерно мощная... Ладно.
По этой причине чрезвычайно важной для исследования оказывается стадия выделения объекта исследования в реальности. Того, за чем будем наблюдать. Если объект выделен неверно - дальнейшая работа не позволит изменить границы. В полном виде (практически нигде не описанном) это работа состоит в очень аккуратном наблюдении за реальностью, постепенном, проясняющем описании взаимосвязей стабильных фрагментов, определение силы связей и переопределение стабильных фрагментов, называемых элементами, а потом мысленное убирание самых слабых связей, чтобы выяснить, каков тот фрагмент реальности, который относительно целостен и может быть помещен в дальнейшее исследование в качестве объекта. Квазиавтономный, псевдоцелостный объект может использоваться в исследовательской процедуре, но тут ведь проблема границы - можно объявить этим объектом любую случайно выбранную, произвольно отрезанную часть. Тогда модель-то мы построим, но на деле это будет модель неизвестно чего, в реальности ей будет соответствовать конгломерат из непонятного числа фрагментов частей, и это мы будем исследовать только по произволу. В данном случае - есть сначала сформулированная из некоторой теории модель (дилемма заключенного, проблема безбилетника и пр.). Под эту модель отбираются в еальности куски, которые можно подогнать в качестве примеров воплощения именно данной модели. Вот в этом месте произвол. Модель-то исходная сделана по трафарету экономического объекта, как система из области экономики, обрезанная по правилам этой науки. А реальность - иная, там можно видеть, что эти ситуации - лишь небольшая часть функционирования этической системы. У этой системы есть несколько уровней, есть личная этика, система правил поведения, которой устойчиво придерживается личность; есть другой уровень - принятая в обществе этическая система, навязываемая личностям как регулятор и частично ими принятая. И вот эта совокупность регуляторов поведения - обширная, связанная с религией и философией, системами ценностей, конкуренцией разных ценностных систем, историей, инерцией развития - в общем, очень большая система - воплощается в маленьком фрагменте своем в некоторой ситуации - и одновременно эта же большая система участвует в тысячах и миллионах других ситуаций. А исследователи смотрят только на данную ситуацию. Вот аналогия: допустим, есть двумерцы. Для них человек может быть представлен отпечатком пальца, прижатого к плоскости. Этот отпечаток себя ведет, и рядом есть другие подобные объекты, они даже неким образом коррелируют. Но что это части одного трехмерного тела - не видно. И в эту ситуацию двумерца, который не видит истинного объекта, который в самом деле "ведет себя", исследователь себя загоняет не каким-то там "незнанием", а просто собственным произволом. Можно было посмотреть, подумать и выделить объект верно. А можно торопиться, и произвольно, насильственно выделить объект, которого нет. Дилемма заключенного как задачка - есть, ее придумали в рамках некоторой теоретической системы. а вот примеры, которые там изучали - отсутствуют, их "выдумали", потому что это не примеры дилеммы заключенного, а куски реальности. причем в разных ситуациях это разного размера куски - их же произвольно выдрали из реальности согласно мере, определяемой произволом исследователя, который думает, что в мире есть нечто автономное и реально существующее как дилемма заключенного.
Поскольку это не недочет данного автора, а очень общая установка широкого круга наук, сдуру ориентирующихся на физику (хотя физикой отнюдь не являющихся: по анекдоту "а чего ж вы тогда прикалывались?") - дать по рукам некому. Вся экономика так делается, это у них не баг, а фича - зачем описывать частные детали происходящего, если важна модель, зачем задумываться над проблемой выделения объекта исследования из слитного моря реальности, когда вот же сформулирована дилемма заключенного, ее и решать.
Завершая: это ведь из самых лучших. Это - на важнейшую тему, работа, страдающая острой новизной, знаменитая, открывающая горизонты... Средний уровень там не такой.
И оговорка. Работа из лучших, и потому следы осознания проблемы отыскать можно. Ближе к концу книги автор делает несколько замечаний, которые можно понять именно как указание на эту сторону проблематики. Эти замечания не входят в модельные примеры, они не учитываются в "общих формулах", просто говорится, что могут быть влияния еще и с этой стороны и за этой проблематикой надо обратиться к социальным психологам - они подскажут, как человек психологически склонен действовать в неопределенных ситуациях, и тогда мы впишем в нашу модель психологические нормы. На мой взгляд, это ситуацию не меняет, поскольку речь тут не об общих нормах поведения всех людей в ситуациях неопределенного выбора, а об очень конкретных качествах людей, определяющих их поведение. Это существенные части описываемого института - нормы поведения в их конкретности: можно ли воровать, когда можно. у кого можно - обычно такие вещи весьма четко регламентированы и проходят насквозь через многие задачи и виды деятельности. Но - вне фокуса внимания автора.
И теперь еще один поворот винта. Я сказал, что работа - в новой для классической экономики теме (институты), что дама - очень неординарная. И показал на дырку в ее методологии. Так вот, дырку она и сама чувствует (ну, от профессионала такого класса этого следует ожидать). Только относит дырку не к данному исследованию, а к науке экономике. То есть это так сделана данная область знаний, в ней такой стандарт - и автор пыталась грести против стандарта, и - видимо - это делала. Но я смотрю из очень внешней точки и вижу, насколько она еще в рамках стандарта этой области знаний. А про экономику, которую она знает, автор вот что говорит:
(Это третья за недавнее время наглая рецензия на выдающуюся во многих отношениях книгу, которую я критикую и рассказываю, отчего именно там проявляется некая общая ошибка. Так что можно считать, что как многие пишут, отчего им не понравился тот-то фильм или сериал, я пишу, отчего нехороша такая-то книга. Или хороша.)
Книга на нобелевку, многохвалимая. Новая институциональная экономика. Тема сверхважная. Но...
Почему важная тема. Это о том низовом уровне самоорганизации, который должен пронизывать всю хозяйственную жизнь социума. И - о ресурсах общего пользования. Низовая экономика... Есть верхняя, капитализм - глобальные потоки капитала, макроэкономика, виртуальные деньги и все дела. И есть другое - рынок, ремесло, то, чем и как снизу живут. Там где кредиты нужны до ста баксов, и неизвестно, смогут ли отдать, где меняют обязательства - ты мне вот это сделай, а я тебе вон то натружу, потому что деньгами это больно дорого выйдет. Это сети микрокредитов в третьем мире, зачеты обязательств через цифровые системы и банки, для которых это занятие почти бесприбыльно - много неописанных и неизвестных науке чудес в толщах того, что вроде бы является экономикой, но никогда на верность теориям не проверялось в связи с крайней запутанностью реальных отношений.
Автор выделяет ситуации, когда некоторое число пользователей может работать с общим ресурсом, который почему-либо нельзя разделить на индивидуальные кусочки собственности - как воздух или океан. Это касается ситуаций типа рыбной ловли или ирригационных систем. И вот собственники должны как-то договориться и потреблять общий ресурс. Тут впутывается дилемма заключенного и еще несколько экономических модных задач. Если очень надо, собственник склонен нарушить договоренность. Засуха - сад погибнет - берет воду из канала вне очереди, и пусть осудят (если узнают) - без воды совсем кирдык. И таких ситуаций много - и общего пользования, и проблемы безбилетника.
Автор в книге подробно рассказывает об изучаемых проблемах. Я не буду пересказывать - там и коллекция литературы по теме (разыскать работы с описанием случаев было трудно). И формализация частных случаев, сведение их в таблицу, выделение моделей поведения, формальных черт возникающих организаций (институтов), и оценка, как они работают. Там и способы договора, и санкции за нарушение, и выявление нарушений - много чего, достаточно интересного. Автор выделяет важные моменты, на основе многих случаев - без чего такие системы вообще неустойчивы и распадаются, с чем они могут существовать долго.
Но я не об этом - потому что это все предмет для автора специальный и нобелевский лауреат сделал свою работу, ее можно прочесть. А меня постепенно заинтересовало вот что.
Я обратил внимание, как топорно, плохо сделано описание самих "объектов" - частных случаев. Это было моим первым впечатлением. Злясь на плохие описания, я вспомнил, где еще это было. У меня подобрался ряд наук, где совсем не умеют описывать частные ситуации. Я не все назову, примеры - чтобы было понятно. Это, скажем, социология, экономика, физика. Понятно, что люди умные и талантливые есть везде, и умение описывать не скрыто. Они могут. Просто установления науки, ее основные требования, ее воздух - делают это ненужным, и потому обычно они не умеют. Для сравнения - хорошие описания можно увидеть в работах по этнографии, медицине и в биологии (ну, пока).
Причина примерно такая - в этих науках - общественных и "точных" естественных - считается, что описание частного случая не нужно - работают с моделями. Мы же все равно не схватим все случайные детали примера, да и не надо, нам надо ухватить закономерности и построить модель. Поэтому всё, что говорится, пестрит бесчисленными упоминаниями о модели - и до описания реальных ситуаций, и вместо них, и в качестве результата. По сути, люди вообще не знакомы с теорией наблюдения за реальностью, они заняты не наблюдением, а совершенно иным делом: конструированием. Наблюдение предполагает описание того, на что ты не воздействуешь, а конструирование, напротив - активное созидание того, что прежде не было. Совершенно разные действия. И в этих науках создается новое - модель. Понять, зачем перед этой важной деятельностью, которая и является для них целью познания (построить модель...) надо наблюдать и как, собственно, эту тривиальную операцию проводят - невозможно. В защиту этого "модельного" образа мыслей бесчисленные технари готовы говорить долго и со вкусом. Итак, оправдания и выдача разрешений именно на такую методологию имеются в изобилии, так что это не "объективная критика" работы, а мое впечатление.
Ладно, заметил и дальше пошел читать. Ну, не умеет, ладно. Я морщусь, но разбираюсь дальше. Да, она, как это положено экономисту, переводит задачу в некий модельный пример извлечения прибыли и смотрит сочетаемость условий - вот вам краткосрочная выгода от "воровства блага", вот долговременная польза, если все соблюдают, вот возможное исчерпание общего ресурса при безразмерных тратах - в общем, понятно. При желании все это можно забацать в формулы и считать. Собственно, так и делают. А примеры там нужны, чтобы отследить, как в реальности взаимодействуют факторы. Скажем, в одном случае мониторят воровство так-то, в другом эдак, в одном штрафы за нарушения низкие, в другом высокие - как влияет на то и это.
И все хорошо, и вот я уже дочитал до выводов, автор - человек порядочный, работа качественная, и там есть выводы из сравнения, вот тебе, читатель, разобранные частные случаи (институты некоторые там функционировали лет по тысяче... И записи по векам, так что можно сопоставлять, как сказывалось такое-то изменение услоивй на иных параметрах). И опять обращаю внимание - мелькнуло, но, думаю, показалось, не могла же она...
Не показалось. Там вот какая штука. Значит, распределены места ловли рыбы или там порядок запускания воды из каналов. Есть проблема нарушений (безбилетника). Всякий раз, во всех почти примерах - это такие тесно сомкнутые общины, в некоторых случаях родственным связям внутри общины - не по одной сотне лет. Общины маленькие, не больше нескольких сотен людей, а то и всего несколько семей. Представляете эту жизнь - мужики рыбачат пятую сотню лет вот на энтом самом месте, дед тут утоп, батя с братом, теперь вот сыновья пошли в море. Друг друга знают семьями, веками - не то что как облупленных, а просто вплоть до черточек характера дедов, типа эти рыжие всегда были с подлянкой, еще ихний дед у моего деда снасть упер. Или, напротив - у него дед деда моего спас, без него быть тому на дне, а вытащил. И вот в этой ситуации слипнувшейся друг в друга жизни...
Автор смотрит на штрафы, риски, цену неудачи, риска воровства и все прочие показатели - внутри модельной задачи. Она выделила свою задачу - ее интересует использование общих ресурсов. И она выделила ситуации, модельные примеры - вот эта ловля рыбы, вот эта ирригация, вот этот ресурс, который может принести доход, вот пользователи-владельцы, присваиватели выгоды, вот их договоры по использованию, их риски...
Она считает только в рамках данной производственной деятельности. Понимаете? Самым искренним образом. В ее методологии существует изолированная ситуация использования данного типа ресурсов (общих, неразделимых) - и способы экономического решения данной задачи. А рядом будет другая задача - и другой тип решения. Типа, ясно, что в своем огороде они по иным принципам хозяйствуют, иначе делят. У нее воровство, нарушение слова, поимка нарушителя и взыскивание с него штрафа происходят только, исключительно в рамках данной экономической задачи.
Но подумайте - ясно же, что люди не делятся на такие задачи. Кто там чего сопрет - об этом же будет всем известно в этой общине, это же скажется на множестве отношений... Я не уверен, что надо дальше объяснять. Вроде нормальному все ясно. Но вот нобелевский лауреат не видит. Там есть замечание - редко такие замечания там встречаются... Посчитали: удивительная редкость нарушений, говорят. Из 20000 возможных случаев нарушений (не важно, как считали - не в этом дело) за типа 200 лет - всего 250 хоть каких-то нарушений. То есть, говорит автор, хотя штрафы довольно низкие (удивляется: чего-то они там такие низкие, ведь выгода от воровства может быть намного, намного больше) - но вот, система устойчива, значит, меры мониторинга достаточны.
То есть нет представления, что есть честные люди - это лишняя сущность в задаче. Это ведь вполне можно описать экономически - насчет долговременной пользы. Честный человек считает эту долговременную пользу, нарабатывает репутацию и пользуется ею, и ему ясно, что один раз даже много украсть - большой риск, он порушит многолетнюю репутацию своей семьи. То есть черты характера (вроде честности, верности слову и пр.) тоже существуют, это реальность, так же, как реальны договора, связывающие этих людей.
Но этого места в рассуждениях автора-экономиста нет. Почему? Потому что она мыслит экономическими ситуациями, отсюда - модельными задачами. В которые извне, фишками-юнитами, входят люди-деятели. Они присутствуют только в пределах данной задачи. У них нет памяти о других ситуациях своей жизни, о сходных задачах (не только ресурсы общего пользования можно воровать). У них нет многовековых знакомств и роднения семьями. Они все - на новеньких, просто считывают риск попасться, если вот сейчас спереть, причем риск - только в соотношении с возможной выгодой от дальнейшего использования данного, только этого продукта, или - риск наложения штрафа, который может быть весьма низок. А ведь правила, вытекающие из "характера", из личности человека - это зародыши социальных институтов. Есть люди, для которых важно "честная игра". Есть - кому "наших бьют". Или - "слово было дадено". Это всё разные институты, которые быстро появляются, если люди сходного типа объединяются.
Удивительная асимметрия. Автор легко понимает ситуации вот какого типа. В результате не до конца осознанных действий пользователей они сталкиваются с возникшим неделимым ресурсом, о правах пользования на который надо договариваться. То есть ситуацию многих отдельных пользователей и неделимого ресурса она легко ловит. А то, что каждый пользователь неделим и как целое присутствует во множестве хозяйственных (и иных) задач - не ловит. Неделимость пользователя ресурса непонятна, а неделимость ресурса понятна. Если вглядеться, видна у автора и неделимость со стороны человека - только она приписывается не человеку-субъекту. Это - государство. Автор способна заметить, что в проблему использования неделимого ресурса замешивается некая инстанция, которая действует еще много в каких задачах и обладает некой субъектностью - для нее это государство. Чиновники, полиция и пр. Государство в этой задаче видят, а человека с правила поведения - нет.
Возвращаясь к началу. Автор не умеет описывать реальность, в ее науке не умеют ставить такую задачу. Реальность мыслится как законосообразная, математизированная (воплощенная со случайными огрехами). Автор мыслит моделями. Из каждого примера она добывает случай реализации абстрактной модели, и собственно описывает только модель - как наиболее ценное, с ее точки зрения. Поэтому автор "не подозревает", что вообще-то есть такая штука, как культура (общая, более или менее терпимая к тому или иному пороку; где-то воровать не слишком зазорно, где-то - смертельно). Есть личная культура, связывающая для данного человека все области его деятельности - он все свои задачи решает с помощью своих личных качеств, как он разные вещи делает одними и теми же руками. И человек может быть весь ворюговат или, напротив, честен. Всего этого тривиального автор не принимает в расчет и как бы не видит. Хотя описывает именно условия пользования общими ресурсами и - казалось бы со стороны - ее должно крайне интересовать, как какая культура решает эти вопросы, это же сразу очевидно, что это не чисто-экономические вопросы пользования, а зависимые от многих культурных установлений. Она же занимается социальными институциями, они же насквозь продукт культуры. То есть попытки изучать институты с таких позиций - " с негодными средствами", а других-то нету. Они вообще иначе не умеют.
Операция выделения объекта исследования чрезвычайно плохо изучена, и вне наук с давней традицией описания и наблюдения не проговорена. Считается тривиальной. ну, как - берем объект и наблюдаем. Типа, записываем, что там как себя ведет. Где подвох? Есть подвох. Вот он: после того, как исследователь утвердил нечто как объект, не существует в методологии изучения процедур, которые позволили бы изменить границы объекта или отменить его существование. Любые экспериментальные работы уточняют характеристики объекта, но не его существование. Чтобы объявить объект несуществующим (или переназначить его границы), надо изменить теорию, сменить картину мира у исследователей, и начать всю проработку с нуля. Это - теоретическая революция, после которой все начинается заново. А регулярного способа изменить границы объекта в рамках ведущихся исследовательских работ, проверок и уточнений - нет. Дырка от бублика обладает собственным поведением, если выделена как объект, и можно при желании составлять коллекцию "дырок", которыми наука занимается, зная, что это "дырки", то есть там вообще нет объекта. Просто методология не позволяет отделять несуществующее от существующего, или иначе - позволяет работать с несуществующим как с существующим. В этом смысле научная методология чрезмерно мощная... Ладно.
По этой причине чрезвычайно важной для исследования оказывается стадия выделения объекта исследования в реальности. Того, за чем будем наблюдать. Если объект выделен неверно - дальнейшая работа не позволит изменить границы. В полном виде (практически нигде не описанном) это работа состоит в очень аккуратном наблюдении за реальностью, постепенном, проясняющем описании взаимосвязей стабильных фрагментов, определение силы связей и переопределение стабильных фрагментов, называемых элементами, а потом мысленное убирание самых слабых связей, чтобы выяснить, каков тот фрагмент реальности, который относительно целостен и может быть помещен в дальнейшее исследование в качестве объекта. Квазиавтономный, псевдоцелостный объект может использоваться в исследовательской процедуре, но тут ведь проблема границы - можно объявить этим объектом любую случайно выбранную, произвольно отрезанную часть. Тогда модель-то мы построим, но на деле это будет модель неизвестно чего, в реальности ей будет соответствовать конгломерат из непонятного числа фрагментов частей, и это мы будем исследовать только по произволу. В данном случае - есть сначала сформулированная из некоторой теории модель (дилемма заключенного, проблема безбилетника и пр.). Под эту модель отбираются в еальности куски, которые можно подогнать в качестве примеров воплощения именно данной модели. Вот в этом месте произвол. Модель-то исходная сделана по трафарету экономического объекта, как система из области экономики, обрезанная по правилам этой науки. А реальность - иная, там можно видеть, что эти ситуации - лишь небольшая часть функционирования этической системы. У этой системы есть несколько уровней, есть личная этика, система правил поведения, которой устойчиво придерживается личность; есть другой уровень - принятая в обществе этическая система, навязываемая личностям как регулятор и частично ими принятая. И вот эта совокупность регуляторов поведения - обширная, связанная с религией и философией, системами ценностей, конкуренцией разных ценностных систем, историей, инерцией развития - в общем, очень большая система - воплощается в маленьком фрагменте своем в некоторой ситуации - и одновременно эта же большая система участвует в тысячах и миллионах других ситуаций. А исследователи смотрят только на данную ситуацию. Вот аналогия: допустим, есть двумерцы. Для них человек может быть представлен отпечатком пальца, прижатого к плоскости. Этот отпечаток себя ведет, и рядом есть другие подобные объекты, они даже неким образом коррелируют. Но что это части одного трехмерного тела - не видно. И в эту ситуацию двумерца, который не видит истинного объекта, который в самом деле "ведет себя", исследователь себя загоняет не каким-то там "незнанием", а просто собственным произволом. Можно было посмотреть, подумать и выделить объект верно. А можно торопиться, и произвольно, насильственно выделить объект, которого нет. Дилемма заключенного как задачка - есть, ее придумали в рамках некоторой теоретической системы. а вот примеры, которые там изучали - отсутствуют, их "выдумали", потому что это не примеры дилеммы заключенного, а куски реальности. причем в разных ситуациях это разного размера куски - их же произвольно выдрали из реальности согласно мере, определяемой произволом исследователя, который думает, что в мире есть нечто автономное и реально существующее как дилемма заключенного.
Поскольку это не недочет данного автора, а очень общая установка широкого круга наук, сдуру ориентирующихся на физику (хотя физикой отнюдь не являющихся: по анекдоту "а чего ж вы тогда прикалывались?") - дать по рукам некому. Вся экономика так делается, это у них не баг, а фича - зачем описывать частные детали происходящего, если важна модель, зачем задумываться над проблемой выделения объекта исследования из слитного моря реальности, когда вот же сформулирована дилемма заключенного, ее и решать.
Завершая: это ведь из самых лучших. Это - на важнейшую тему, работа, страдающая острой новизной, знаменитая, открывающая горизонты... Средний уровень там не такой.
И оговорка. Работа из лучших, и потому следы осознания проблемы отыскать можно. Ближе к концу книги автор делает несколько замечаний, которые можно понять именно как указание на эту сторону проблематики. Эти замечания не входят в модельные примеры, они не учитываются в "общих формулах", просто говорится, что могут быть влияния еще и с этой стороны и за этой проблематикой надо обратиться к социальным психологам - они подскажут, как человек психологически склонен действовать в неопределенных ситуациях, и тогда мы впишем в нашу модель психологические нормы. На мой взгляд, это ситуацию не меняет, поскольку речь тут не об общих нормах поведения всех людей в ситуациях неопределенного выбора, а об очень конкретных качествах людей, определяющих их поведение. Это существенные части описываемого института - нормы поведения в их конкретности: можно ли воровать, когда можно. у кого можно - обычно такие вещи весьма четко регламентированы и проходят насквозь через многие задачи и виды деятельности. Но - вне фокуса внимания автора.
И теперь еще один поворот винта. Я сказал, что работа - в новой для классической экономики теме (институты), что дама - очень неординарная. И показал на дырку в ее методологии. Так вот, дырку она и сама чувствует (ну, от профессионала такого класса этого следует ожидать). Только относит дырку не к данному исследованию, а к науке экономике. То есть это так сделана данная область знаний, в ней такой стандарт - и автор пыталась грести против стандарта, и - видимо - это делала. Но я смотрю из очень внешней точки и вижу, насколько она еще в рамках стандарта этой области знаний. А про экономику, которую она знает, автор вот что говорит: